Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Это не он!

— Щас проверим, — ответил контрольным ответом медиум Дыб:

— Пусть споет. — И действительно — это был парень, хотя и с лошадиной головой, но с:

— Гитарой.

— Ладно, мил человек, просим, — сказала Кали, — знаешь ли ты те песни, который пел:

— Их бин Распутин. И было:

— Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая-я блон-динка-а. Но чувствую, что смотрит на меня сохглядатай-й, да только не простой, а:

— Не-видим-ка-а. Ну и вот срываюсь с места, будто тронутый я-я. До сих пор моя невеста мной не тронут-а-ая-я! Про рыбалку осетров мы с ней диспуты ведем, ну а! Что другое если — мы стесняемся при Ём!

— Абидна, паслушай! — сказал Лева, — даже я не совсем его понимаю. Но у него гитара — значит должен петь. А должен — значит может, придется слушать.

— Нет, мы рады, рады, рады, — прохрипел Дыбенко.

— Потом споет, — сказала Кали, и задала дополнительный вопрос:

— Ну, ты-ы! лошадь?

— А не видно?

— Видно, но лошадь с гитарой — уместно ли это в день нашего поражения перед Троей.

— Маха-браха-рата я-я-я! — пропел Дыбенка.

— Что это значит? — спросила Кали, — мне тоже петь? Так скать:

— Триплетом.

— Квартетом, — вставил Лева. И они уже сели в карету, как-то:

— Кали и Дыбенка на Ём, а Лева Задов сзади за хвост, — когда появилась никому неизвестная армия.

— Откуда?

— С Волги. Это был Врангель.

Праздновали три дня и три ночи. Как сказал Лева Задов:

— Теперь не раньше, при Одиссее занимались этим делом не меньше двенадцати дней. Где брали мясо, спрашивается? И кстати, подайте мне немного большой кусок хребтового мяса.

— Ты ходил на медведя? — спросил Дыбенко, который от этого душистого запаха проснулся, как покойник:

— Очен-но голодным.

— Дак, нашли где-то стадо быков, если их едят.

— Ты хочешь сказать: было бы желание поесть, а говядина всегда найдется?

— А разве я не прав?

— Да, прав, прав, дайте ему заднюю ногу.

— Заднюю ногу я могу и сам взять.

— Если человек хочет хребтового мяса — значит он имеет, что сказать. — Это был Врангель. Которого часто, правда, чаще:

— За Глаза, — называли Одиссеем. Да и то все уже забыли кто, ибо, ибо. Ибо этот парень и воевал ли здесь вообще, а? Или только в Волге купался? Более того, может он и За Царицын сражался? Но, с другой стороны:

— А кто за него только не сражался? Леве дали треугольник, с одной стороны которого была выреза, а с другой мясо — посередине Т-образная кость, символизировавшая Стену Трои.

— Видите, — сказал Лева, — между крепостью и нами есть связь, — он провел пальцем по крышке буквы Т, мы должны ее использовать, и тогда Царицын будет взят и разграблен.

— Почему разграблен?

— Зачем его брать, если не грабить, Волга у нас и так есть. И где эта связь находится в реальности — знает только один Одиссей, — добавил Лева. Вспомнили Щепку, выпили за ее сексуальное здоровье, и за силы ее достойного мужа Колчака.

— Наверное, Сибирь уже завоевали, — сказал Дыбенка, который после хребтового мяса под Мукузани и Бордо напополам с Хеннесси уже почти открыл глаза, поэтому видел:

— Мало, — ни туды и не сюды, — как сказал один извозчик-гробовщик:

— И там плохо видит, и здесь еще не прозрел.

Глава 53

Однако через двенадцать ночей празднеств Вра понял, что надо кого-то поставить раком. Но кого? Леву Задова? Об этом спросили Дыбенко. И был голос:

— Распутина.

— Оно и логично, — вздохнула Кали, — мы хотели на нем уехать, но оказывается надо было закинуть его, как приманку на акулу. А кто у нас акула?

А эти акулы, как раз собрались в Царицыне в кабаке Метрополь, принадлежащим Амеру-Нази.

— Вот можно только диву даваться, — рассуждал сам с собой, но при наличии Елены Прекрасной Котовский, — как это получается, деньги у него были, да, в сапоге привез из Америки доллары, еще может накопил на взятках еще в боксерско-дзюдоистском турнире, потом кого-нибудь ограбил, а получается?

— А получается?

— А выходит на поверку Метрополь, а он намного больше стоит, чем эти скудные накопления простого ростовщика. Вот как так получается, когда из Немножко получается Много? Мне непонятно.

— Чтобы это узнать, мы не можем идти на штурм этого Метрополя. К тому же у них есть в запасе отель Риц.

Амер-Нази проснулся и понял, что жизнь не только полна неожиданностей, но вообще:

— Прекрасна. — Потому что не ожидал, что его уже вытащили из деревянного щита, никто не бросил в него местные недозрелые арбузы, и другие предметы домашнего обихода, уже отслужившие свой век, или:

— Муж привез новые из Парижу. — Фирменные.

— Кто тогда там стоит? — подумал он, и крикнул:

— Эни-боди! — Ибо знал, что вновь издан древний приказ:

— Всегда эни-боди, кто-нибудь должен стоять в этом щите.

— Сейчас в нем стоит Камергерша.

— До сих пор?!

— Она это заслужила, — был ответ, и только теперь Амер понял, что:

— Не видит того, кто это говорит. Но ему напомнили, что человек никогда не бывает один, как Пушкину:

— Хоть покойник, да явится. К счастию для Амера-Нази он не знал, что попугай на его плече:

— Покойник. — Это был Эспи, которого убила Кали. — Более того, отрубила ему голову, так что ясно:

— Сам он не думал, за него это делал его медиум Распи, которого только что вывели — после глубокого размышления Вра, в чистое поле, а зачем, мало кто понял, только, нет, никто ничего не сказал, кроме Левы Задова, который не вошел в Троянского Коня, а остался здесь:

— На всякий случай.

— Где моя Брисильда? — спросил Вра. Но никто ему не ответил, так как. Коню было приказано молчать при любых непредвиденных обстоятельствах, а находящие за столом не хотели огорчать нового Одиссея неприятным известием. Однако вездесущий, уже самостоятельно усевшийся за столом Дыбенко, прорычал:

— Она в Царицыне.

— Где именно, правит?

— Отнюдь.

— Что она делает?

— Стоит в деревянном щите.

— Это плохо.

— Нет, это хорошо, ибо к ней стоит уже большая очередь, а вместо казни на помосте, завтра рано утром ее будут трахать при всем городе.

— Мы должны заставить их втащить коня в город не утром, а сейчас, этой ночью.

— Но как? Амер-Нази, в чем владении находится площадь, и где стоит его кабак Метрополь, не может подойти к стене, чтобы увидеть Троянского Коня, хотя — как прорек Дыбенко:

— Уже должен получить информацию об этом. На стене командует Елена, дочь Махно вместе с Котовским.

— Подождем пока, авось, что-нибудь получится, — сказал Дыбенка, и оторвал голову у праздничного гуся, чтобы, как он сказал не получилось по-старому:

— Гуси спасли город.

И действительно, пока они пили, бродячая дивизия Жены Париса во главе с ней самой и ее штабом, как-то:

— Буди, Вара, Пархоменко, — подошла к Троянскому Коню, выставленному в чистом поле.

— Кто это? — спросила Жена Париса, опуская бинокль. Никто ничего не ответил, ибо все боялись потерять хоть часть того авторитета, который они завоевали в непрерывных боях на территории:

— От Волги и аж до самого — вот как раз этого места, где дислоцировалась бывшая армия Дэна, а до него Корнилова, а потом ее, а точнее, наоборот, но все равно армию против Царицына возглавила Коллонтай вместе с медиумом Дыбенко, и опять Дэном, которого не взяли в Троянского Коня просто по ошибке, а точнее:

— Забыли, — пока он ходил на Волгу купаться. — Так думали некоторые, но Дэн просто ушел опять в Царицын. Как? Очень просто:

— Свято место пусто не бывает. — А так как кабак Риц в это время никто не занимал, его он и занял, как замок Ив.

— Пожалуй, я даже его переименую, — сказал он прислуге, — в замок Ив.

— Это хороший замок? — спросил один.

— Да.

— Почему? — спросил второй.

— Слышал где-то. И да:

— Вы здесь кем и кем, бармен и официант?

— Не совсем так, дорогой сэр, один бармен — другой тоже бармен, но только не здесь, а на кухне.

— Зав производством, что ли? Так и говорите.

— Дело в том, что мы здесь до вас долго спорили, кому быть барменом, и решили быть оба, иначе не получится.

— Это естественно, без меня у вас ничего не получится. Будет, как я сказал: только один бармен, а другой пусть пожарить — как экзамен — Флорентийский Стейк. Ребята подумали:

— Из тебя бы самого сделать Флорентийский стейк, кабана жирного, но не знали, что этот стейк надо делать только из говядины. Это были части разбитой дивизии Дроздовского. Часть — это он сам и тот, с кем он никогда не думал оказаться вместе:

— Василий Иванович. — Еще давно, после деревенской драки они ушли в леса, а потом нарвались на отряд Леньки Пантелеева и Ники Ович на броневиках, но те были уже без патронов, и побежали, побросав свои машины. Между прочим, они забыли, что сзади идет Заградотряд во главе с Аги и Махно. Поэтому рванули назад, к лесу, и в рукопашною бою смяли конницу и Василия Ивановича, и оголтелого Дроздовского. В качестве почетного трофея Аги и Махно попросили отдать им: